Прустианская сила письма от руки

В конце апреля мама прислала мне письмо. Она обычно не пишет письма – мы говорим по телефону – но в этот раз написала. Трудно объяснить, как на меня подействовал ее почерк после стольких месяцев разлуки. Словно это она сама в виде конверта была там, на дверном коврике.

И так как ее почерк мне знаком уже очень долго, это была не просто моя мама сейчас, а Мама за все эти три десятилетия. Я стояла в полумраке прихожей, голова кружилась от воспоминаний, и я поняла, что вряд ли кто-то в будущих поколениях сможет пережить такой опыт.

Я из поколения Икс, последнего из аналоговой когорты, мы воспитаны на рукописном тексте. Наши вещи – пластинки и кассеты – были не закодированы, а напечатаны. У нас были наборы для каллиграфии, и мы, подростками, писали от руки застенчивые любовные письма. В наших криминальных драмах, тогда в 1990-х, всегда фигурировал графолог, который мог отличить психопата по особому наклону почерка. В те дни психопаты всегда оставляли записки. У меня такое чувство, что ФБР и наши спецслужбы в те годы в самом деле нанимали графологов, хотя я надеюсь, что ошибаюсь. Мы последнее поколение, которое кичилось перьевыми ручками: «Нет, извини, я не могу ее тебе одолжить. Ты испортишь перо». И мы будем последними, кто понимает, как хорошо можно узнать человека по наклону и петлям его почерка.

Время письма от руки уходит, это факт. Хотя в британских школах еще преподают слитный курсив, в Америке это не входит в обязательную программу, это решается на уровне штата, и многие не видят в этом смысла. Если и учат писать от руки, то печатными буквами – каждая буква отдельно от другой, а большинство детей набирают конспекты на клавиатуре. Говорят, что в наборе на клавиатуре меньше дискриминации и зачем нужно что-то еще? Будущее за клавиатурой. Школьники больше не упражняются в личной подписи, банки даже жалуются, что у современных детей вообще нет подписей. И даже если они и пишут от руки сочинения, общаются все дети через текстовые сообщения.

XXI век – век смартфона и камеры в нем. Подростки делают селфи. Родители фотографируют детей увлеченно и беспощадно, хотя никто уже и не помнит почему. На моем телефоне 9000 фотографий, вижу я, листая назад, и ни одна из них не вызывает столько воспоминаний, как одна написанная от руки строка.

На фотографии запечатлен момент, часто фальшивый: «Улыбнись, дорогая, ну же, давай». Почерк, даже сам вид его, словно вызывает к жизни человека, а иногда из-за того, что почерк передается по наследству, вызывает к жизни также и предков. В моей семье почерк передается по женской линии. В почерке моей мамы видны отголоски почерка ее сестры; оба они похожи на почерк их матери и на почерк ее матери. Пока я стояла в прихожей, переживая свой прустианский эпизод, мамины лихие заглавные буквы воскресили в памяти открытки от бабушки, ее рукописные рецепты, подписанные шариковой ручкой этикетки на кусках замороженного мяса. Я пишу эти строки от руки и вижу, что мои слова тоже обретают знакомые матриархальные черты.

Никто точно не знает, почему у членов одной семьи бывает похожий почерк. Есть предположения, что это связано с костями и мышцами – с тем, как доставшаяся вам по наследству рука держит ручку. Другие считают, что это бессознательное копирование. Я не думаю, что сейчас кому-то стоит это выяснять.

Лучшая из известных мне книг о письме от руки, как ни странно, горячо приветствует его упадок – быть может, потому, что сын автора (как она признает) испытывал трудности с письмом. Мы живем в переходный период, пишет Энн Трубек в книге «История и туманное будущее искусства писать от руки». Да, искусство писать от руки уходит, но в то же время, или даже вследствие этого мы живем в золотой век письменности. «Хотя можно поспорить о плюсах и минусах обучения курсиву ... большинство американцев ежедневно пишут на сотни, если не тысячи слов больше, чем 10 или 20 лет назад. На смену разговорам и телефонным звонкам пришли текстовые сообщения, электронная почта и социальные сети. Одна из самых удивительных черт цифровой революции — это то, насколько сильно она основана на текстах».

Мне нравится оптимизм Энн, но не вся письменность одинакова. В другом академическом панегирике текстовым сообщениям я прочла, что эмодзи вернули в мир текстов ощущение веселья и индивидуальности, которые были там в эпоху письма от руки. Это очевидная чушь. Эмодзи сделали сообщения не более различными, а до ужаса однообразными. Это противные рожицы придают тексту собственный характер, затмевая отправителя, и как по мне, они почти что демонические. У одного смайлика вместо глаз зловещие бельма в форме сердечек, другой с хитрым лицом посылает воздушные поцелуи куда-то вбок. Разве можно вообще посылать воздушные поцелуи и подмигивать одновременно?

«Возможно, в будущем мы будем преподавать письмо от руки в художественных классах и поощрять занятия каллиграфией, как это происходит сейчас с искусством высокой печати и витража. Эти виды искусства живы не только в ностальгических воспоминаниях», – говорит Трубек, подобно человеку, который благополучно похоронил тело и кладет цветы на могилу. Но я не хочу однообразного письма или каллиграфии. Я хочу видеть индивидуальность в почерке каждого. Я хочу переживать это странное ощущение присутствия человека в каждой черте.

Письмо от руки, конечно, не исчезнет сразу. Не будет в 2050 году пронзительного интервью с последним человеком в Англии, который еще пишет от руки, потому что, как говорит Трубек, разные формы коммуникации могут существовать одновременно и пересекаться. Так было всегда. Печатный станок не уничтожил искусство письма, а в значительной степени изобрел его. Когда появились печатные станки, профессиональные переписчики книг остались без работы, так что они стали учить писать широкие массы.

В понедельник, когда снова откроются кафе, там будут смахивать и тыкать в экраны, будут

бормотать что-то Сири сквозь маску, дамы будут решать свои судоку шариковой ручкой, а студенты подчеркивать что-то в текстах. «Отход от рукописного текста приведет к некоторым потерям. Но это потери приведут к изменениям – к доступности, к демократизации, к таким преимуществам, которые мы сейчас и представить не можем, – и это повод для радости», – говорит Трубек. Но я не могу этому радоваться. Может быть, я смогу с этим смириться.

Источник: www.spectator.co.uk

Прустианская сила письма от руки